Большое влияние на творческое формирование Александра Жоли оказали «Сталкер» Андрея Тарковского и «Мертвец» Джима Джармуша. Мир в этих кинопроизведениях предстает мистерией, завораживающей своей загадочностью, но при этом обреченной остаться непознанной. В фильме Тарковского, как известно, в отчаянной попытке разгадать тайну мира потерпели фиаско как научное знание, так и художественное творчество. Мистерию жизни надо не расколдовывать, ее надо принимать и ею надо жить. Именно это и пытается осуществить в своем творчестве Александр Жоли. Его Grande Cérémonie («Большая церемония»), собственно, и есть программный пример возвращения к мифопоэтическому мышлению, где синкретический ритуал признается познавательно состоятельнее, чем лабораторное знание.

Однако это не значит, что рациональное аналитическое знание им отвергается. Напротив, Жоли много экспериментирует, включая в свои произведения наработки новых технологий (в том числе и свои собственные). Для него сегодня вернуться к мифу – значит уподобить рациональность поэзии, вернуть в науку фантазию, сделать ее частью междисциплинарного синкретизма. А потому провода и пьезо выполняют в его работах не только технологическую функцию, но и визуальную: их выразительность резонирует с пластикой материалов и форм. И конечно, мифопоэтический синкретизм у Жоли, как это, собственно, исходно присутствовало в мифе, объединяет изображение и звук. Звук и пластический образ, традиционно разведенные по разным видам творчества, у него встречаются, давая ему основание называть свои произведения «paysages sonores» («звуковые пейзажи»).